Человек с острым умом и глубокими знаниями, он на протяжении многих лет не только исследует богословские вопросы, но и активно участвует в общественных дискуссиях, поднимая сложные темы, которые волнуют многих.
В этой беседе мы затронули вопросы морали в современном бизнесе, отношения христианства к серым зонам экономики, влияния цифровизации на религиозную жизнь, а также поговорили о духовном наследии Кипра.
Сегодня у нас в гостях диакон Андрей Кураев, который скоро приедет на Кипр, в город Лимассол. 8 апреля состоится лекция-беседа на очень интересную тему «Пост в немирное время». Мы зададим несколько вопросов отцу Андрею, раскроем тему лекции, узнаем, что на ней будет происходить, и обсудим важные темы.
— Начнем с самого актуального. Сейчас время Великого поста. Эту тему обсуждали уже много раз, но все же хотелось бы еще раз услышать вашу позицию касательно поста. Объясню, почему спрашиваю: я, как мирянин, несколько далек от церкви и часто в социальных сетях, таких как Instagram и TikTok, встречаю посты о посте. Многие воспринимают его исключительно как диету или что-то подобное. На Кипре видел, что некоторые воспринимают пост как подготовку фигуры к летнему сезону. Хотелось бы, чтобы вы объяснили суть этого деяния.
— Прежде всего надо понять, что я никому никаких советов выдавать не собираюсь. Я не священник, я не ваш духовник, поэтому призывать кого-то к чему-либо в таком личном деле, как режим питания, я не могу. Я могу лишь рассказать о том, как в православной истории и жизни понимается пост, его смысл, значение, происхождение и формы.
Моя задача как философа — делать простое сложным. На лекции я попробую показать, как эволюционировало представление о посте в истории христианства, какие разнообразные версии поста существовали. Например, в раннем Средневековье ирландские монахи считали, что птицу, особенно водоплавающую, можно есть во время поста, так как она создана в тот же день, что и рыбы, а значит, не животное. Когда христианство было более разнообразным, еще не было патриархатов и интернета, разные регионы и монастыри имели свои уставы.
Мы поговорим об этом, и каждый сможет выбрать для себя меру поста, определить, чего он хочет от него. Я расскажу о нескольких возможных мотивациях поста. Кто-то, возможно, примерит это к себе, а кто-то просто расширит свои знания о религии и истории христианства. Это уже неплохо.
— Следующий вопрос задавали некоторые наши читатели. Насколько мне известно, РПЦ лишила вас сана. Поясните, пожалуйста, что произошло. Люди спрашивают: «А не грешно ли в пост идти слушать такого человека?»
—
Подробно этот вопрос разобран в моей книге «Парадоксы церковного права». В православной традиции с древних времен существует апелляция. Раньше такие апелляции подавали в Рим, когда тот был частью православного мира. Затем с развитием Восточной Римской империи (Византии) было принято решение, что можно подавать апелляции Вселенскому патриарху в Константинополь.
Я воспользовался этим правом, хотя Русская православная церковь сейчас оспаривает эти полномочия Вселенского патриарха. Однако сами древнерусские документы, такие как решения Стоглавого собора и грамота об установлении патриаршества на Руси, соборы конца 17 века подтверждают это право. Поэтому моя апелляция была принята, и Синод Вселенского патриархата признал, что мое лишение сана было неканоничным.
Да, я понимаю, что полномочия Вселенского патриарха оспариваются. Это обычное явление: когда ребенок растет, он начинает спорить с родителями. То же самое происходит в церковной истории — так было в отношениях Русской церкви с греками, Украинской церкви с москвичами.
Одной из ключевых тем полемики между богословами, специалистами по церковному праву и историками XIX века был вопрос: имеет ли Патриарх Константинопольский право принимать апелляции со всего православного мира или только от ближайших территорий?
В XIX веке русские профессора духовных академий активно обсуждали эту проблему. Они писали труды, дискутировали, пытаясь понять, чьи апелляции может принимать Константинопольский патриарх. Позиции были разные. Консенсуса профессоров не было. Я подробно разбирал эти вопросы в своей книге «Византия против СССР», посвященной церковной истории Украины. Однако мой основной тезис в том, что каноны писались греками, на греческом языке и для греков. Поэтому спорить с греками об интерпретации их же канонов бессмысленно. Они в любом случае трактуют их по-своему, и практика показывает, что их позиция неизменна.
Конечно, для того, чтобы институт апелляции работал, нужны определенные политические условия. Если русский священнослужитель пытался обжаловать решение Московской церкви в Константинополе, для него это было бы равно аресту. Государственная религия была едина с властью, а выступление против патриарха фактически означало выступление против царя. Такие же последствия были ли бы и в советские времена.
Так что первым человеком из «русского мира», что подал апелляцию в Константинополь в новейшее время, был митрополит Филарет (Денисенко) в 1993 году. Московский патриархат объявил о его смещении, после чего он направил апелляцию, но ее рассматривали десятилетиями. Лишь в 2018 году было принято решение удовлетворить его просьбу, восстановив его канонический статус и признав независимость Украинской церкви.
Что касается моего дела, я открыто заявлял: если появится возможность подать апелляцию, я ей воспользуюсь. У меня было два варианта: подать апелляцию во времени (то есть ждать смены патриарха Кирилла на менее предвзятого преемника) или в пространстве (то есть обратиться в Константинополь). Именно эта угроза встревожила Кирилла, и он на год отложил исполнение собственного приговора.
С началом войны Московский патриархат окончательно определил свою позицию. В это же время появились другие священники, которых несправедливо репрессировали в Москве. Один из них, отец Иван Коваль, всего лишь изменил слово «победа» на «мир» в молитве. За это его лишили сана, но он подал апелляцию, и она была мгновенно удовлетворена.
Таким образом, я оказался не первым московским клириком, кто подал апелляцию, хотя первым публично заявил о таком намерении.
— Давайте поговорим о вашей книге «Мифология русских войн», которая вышла в конце прошлого года. О чем она? И где ее можно прочитать? Возможно, кто-то захочет подготовиться к встрече, ознакомиться с содержанием и задать более предметные вопросы.
— Книга уже доступна в интернете, причем и в платном доступе и в пиратском-бесплатном. Найти и прочитать ее достаточно просто. Поэтому мне не очень удобно повторять содержание того, что уже опубликовано. Кроме того, у меня есть такая особенность: если я завершил работу над книгой, мой мозг как бы переключается на новую тему — предыдущая информация уходит во «внешний диск».
— Тем не менее книга продается онлайн, ее можно скачать на официальном сайте издательства «Бабук».
— Эта книга, с одной стороны, содержит очевидные вещи, о которых в нормальных условиях, возможно, даже не стоило бы говорить. В истории любого народа есть эпизоды агрессии — все соседи рано или поздно воюют. Но затем, как правило, мирятся, и лишь в редких случаях дело доходит до полного уничтожения одного из народов.
В многовековых конфликтах практически не бывает абсолютно правой или виноватой стороны. Например, были времена, когда запорожские казаки нападали и жгли русские села и города (вплоть до вологодских), а затем московские войска брали реванш. Подобные отношения существовали и с другими народами. Россия неоднократно заключала военные союзы с Османской империей, но также воевала с ней множество раз. Турки объявляли войну России, Россия — туркам. То же самое можно сказать о Польше, Швеции и других соседних странах.
Конечно, есть исключения: например, Бухарские или Кокандские ханства никогда не нападали на Москву и Петербург, но в XIX веке генерал Скобелев пришел к ним сам. Или, скажем, Китай. Китайцы не атаковали Россию, но русские войска участвовали в подавлении Боксерского восстания в Пекине, а до этого казаки топили китайцев в водах Амура. Что красочно описано, например, у Вересаева.
Таким образом, в книге есть напоминание о событиях и текстах, известных даже школьникам, но есть и множество малоизвестных документов и фактов. Например, далеко не все знают о русско-индейских войнах, в ходе которых русские воевали с индейцами, жившими на Алеутских островах и Аляске. Или о четырех Черемисских войнах времен Ивана Грозного, в результате которых покорилось Верхнее Поволжье, но были утрачены завоевания в Прибалтике.
Кроме того, существует миф, что Россия никогда ни на кого не нападала, а если и воевала, то исключительно в оборонительных целях и с благородством. Однако в истории можно найти множество примеров обратного. Например, тактика «выжженной земли», когда в 1812 году российская армия отступала, оставляя захватчикам только пепелища. Или сожжение Москвы, в результате которого в огне погибли десятки тысяч раненых русских солдат, лежавших в московских монастырях и госпиталях после Бородинского сражения. Французы не поджигали Москву, ведь они собирались зимовать в этом городе.
Похожий случай — Северная война, когда Петр I требовал от гетмана Мазепы опустошить Киев и не защищать его, чтобы там не было пропитания для армии Карла XII. Некоторые украинские историки считают, что именно это стало причиной того, что Мазепа перешел на сторону шведского короля.
Другой пример — Зоя Космодемьянская, которая поджигала зимой 1941 года дома русских крестьян в Подмосковье, следуя приказу Сталина. Именно крестьяне в итоге выдали ее немцам.
Возникает вопрос: если российские власти порой так жестоко обращались со своим народом, можно ли ожидать, что на чужих землях они действовали гуманнее?
Я понимаю, что такие размышления могут вызвать критику и обвинения в русофобии. Но я неоднократно подчеркиваю в книге, что в подобных эпизодах нет ничего уникального. Любая великая держава, будь то Британская империя, Франция, Испания или США, имеет в своей истории кровавые страницы.
Россия с XVIII века вошла в элитный альфа-клуб колониальных империй и до сих пор старается там удержаться. Проблема не в прошлом, а в том, что современная российская власть не желает его честно оценивать. Она оправдывает завоевания необходимостью, например, выхода к морю, но ведь таким же образом можно оправдать любую агрессивную войну.
В общем, обо всем этом и написана моя книга. Тем, кому интересны исторические факты без идеологической обработки, я ее рекомендую.
— Вот чисто кипрский вопрос. На Кипре огромное количество IT-компаний разной направленности. Можно ли христианину работать в IT-компании, которая разрабатывает продукты для азартных игр, если он осознает пагубность лудомании? Насколько оправдано такое занятие с моральной точки зрения, если компания инвестирует в развитие Кипра и социальные проекты?
— Любая деятельность, способствующая человеческим страстям, особенно разрушительным (лудомания, например), вызывает вопросы. Да, официальная церковь всегда осуждала азартные игры, потому что они эксплуатируют слабости человека и могут разрушить его жизнь.
В подобных случаях я всегда радуюсь тому, что я не священник, поскольку редко встречаю людей, для которых этот вопрос является личным и требующим четкого ответа. Скажу так: я не люблю приносить людей в жертву своим представлениям о том, что правильно, а что нет. Конечно, мне не нравится бизнес, связанный с азартными играми, но давать категоричные советы, которые могут разрушить чью-то жизнь, оставив человека без средств к существованию, — слишком легко.
Четверть века назад по всему миру, в том числе и у нас, прокатилась волна ожидания конца света в преддверии нового тысячелетия. Даже афонские монастыри кипели пророчествами, что нельзя принимать электронные документы, поскольку штрихкоды — это печать антихриста.
— Кстати, эта тема до сих пор остра в Греции и на Кипре: сейчас здесь вводятся электронные паспорта и по этому поводу проходят митинги.
— Именно. Я сам принимал участие в обсуждении этого вопроса и даже написал книгу «Христианство на пределе истории. О нашем поражении». Если интересно, могу аргументированно поговорить об этом.
Но вернемся к основной теме. В те годы я говорил священникам: если вы считаете грехом работать там, где требуют принять налоговый номер, я не буду оспаривать ваше убеждение. Но если вы благословили человека уйти с работы и отказаться от пенсии, которую без этого номера не дадут, то возьмите этого человека на свое иждивение. Если женщина вследствие вашего «мудрого» совета останется без средств к существованию, то поддержите ее, оплатите жизнь ее и ее детей.
Вспоминается один случай. В Санкт-Петербурге был известный священник — отец Василий Ермаков. Как-то мы долго беседовали, а затем вышли из храма на Серафимовском кладбище. К нам подбежала взволнованная женщина и спросила: «Батюшка, что мне делать? На работе требуют налоговый номер, без него уволят. У меня двое детей, мне их кормить. Брать номер или нет?» Отец Василий спокойно ответил: «Милая, ты возьми и мне отдай».
Я был поражен. Дело в том, что до XVII века в Русской церкви на исповеди священник говорил: «Грехи твои на шее моей». Только под влиянием католической традиции через киевского митрополита Петра (Могилу) эта формула изменилась: «Я, властью данной мне, отпускаю тебе грехи». В Греции до сих пор говорят иначе («отпускаются тебе грехи твои»), то есть не священник отпускает грехи, а Бог.
В древности эта фраза означала личную солидарность с кающимся человеком. Если этого нет, а остается лишь легкость раздачи советов вроде «увольняйся», «голодай», это слишком просто. Я бы не стал вмешиваться в такие вопросы, не зная взглядов, обстоятельств и желаний самого человека.
— Кипр издавна считается бастионом христианства. Здесь огромное количество храмов и святых мест. Какое из них наиболее значимо для вас? Бывали ли вы на Кипре раньше? Что вам было бы интересно узнать об острове с точки зрения историка и философа?
— Я бывал на Кипре не раз. С удовольствием слушаю рассказы людей, которые здесь живут, потому что всегда можно узнать что-то новое. Конечно, с точки зрения паломничества для меня важным местом является Ларнака -град святого Лазаря. Но, помимо этого, Кипр имеет для меня и личное значение.
Я вырос в нецерковной, нерелигиозной семье, и единственная заграничная поездка, в которой я был вместе с матерью, — это именно поездка на Кипр. Она ходила со мной к Лазарю, прикладывалась к мощам, и это был для нее редкий момент соприкосновения с церковной жизнью. Уже 20 лет, как она ушла в мир иной, и потому для меня гробница Лазаря — это не только место молитвы, но и место памяти о матери.
Я бы хотел отказаться от самого формата лекции и заменить ее на формат беседы, чтобы люди стали полноправными соавторами нашего общения. Поэтому жду вопросов и тем для обсуждения. Подчеркну, что, если в афише заявлена одна тема, это не значит, что других тем мы не коснемся. Буду рад услышать ваши предложения и надеюсь, у нас пройдет встреча в формате дискуссионного клуба.
